Название: Проблемы современного государственного управления в России - Материалы научного семинара. Вып. 9(30). Проблема оценки качества государственного управления

Жанр: Политология

Рейтинг:

Просмотров: 1146

Страница: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |




Европейский опыт госуправления для России: учеба на своих ошибках или заимствование чужих?

М.В. Вилисов, кандидат политических наук

Будучи юристом по образованию, диссертацию я защи- щал по политологии.  Хотел бы обозначить некоторые пун- кты. Действительно, сравнивать модели госуправления нуж- но и полезно, но каковы должны быть выводы и практическая применимость этих сравнений — это серьезный вопрос. Не- обходимо исходить из того, что в России роль государства объективно  высокая,  модель сильного  централизованного государства в любой оболочке — это фактически условие на- шего выживания. Оболочка действительно может быть раз- ная. Императивом  формирования модели государственного управления является именно это самое условие выживания, а не экономическая эффективность или закон. Поэтому, го- воря о парадигме  системы  государственного  управления, мне кажется,  эту особенность необходимо понимать.  Как отмечалось в докладе, можно сравнивать любые модели, но сравнение с Европой может быть только чисто познаватель- ным, и ни в коем случае европейская  модель государствен- ного управления не должна служить для нас ориентиром или побудительным мотивом для тех реформ, которые мы хотим провести. Особенно мы не должны насаждать это, используя методы, которые в Европе, в принципе, работают — к приме- ру, экономическая эффективность или власть закона.

Я хотел бы провести аналогию с советскими и европейски- ми железными дорогами. Железные дороги на огромном про- странстве колеи 1520 функционируют  весьма успешно. Даже после распада СССР — как в России, так и в странах СНГ. А в Европе, которая является для нас эталоном успешности управ-

 

ления, для того, чтобы один локомотив проехал по территории Евросоюза, на нем должно быть установлено 16 видов антенн, не говоря уже о других видах оборудования! Сейчас в Европе актуальны проблемы эксплуатационной совместимости, т. е. как сделать, чтобы  вся система работала одинаково во всем ЕС. У нас этого нет, даже несмотря на развал СССР (украин- ские или латвийские вагоны без проблем курсируют по терри- тории России), и в этом наше преимущество перед Европой. В силу того, что мы априори считаем, что все европейское — хорошо, у нас осуществляется структурная реформа в сфере железнодорожного транспорта, которая должна создать все, как в Европе. Имеется один «успешный» пример — реформа электроэнергетики, которую «довели до конца». Если сравни- вать две системы — электроэнергетику и железнодорожный транспорт, то железнодорожный транспорт функционирует как единая система, а электроэнергетика  уже  почти нет — причем как в экономическом, так и в технологическом плане. Это не субъективное мнение: остановка научно-технического процесса, техногенные  катастрофы  — наглядное тому сви- детельство. При этом ни одна из рыночных  целей реформы электроэнергетики не достигнута, о чем никто не вспомина- ет: инвестиции не привлечены, качество услуг потребителям не повышено, цены под воздействием рыночных  факторов не снизились. Такого рода заимствования  моделей и применение их на российской почве могут быть губительными.

Я задавал докладчику вопрос о том, существует ли преем- ственность модели государственного управления с советской моделью? Конечно, она существует. Она прячется не в правовых нормах (фасад сильно отличается), а вот суть управленческих процессов практически не изменилась. В нашей истории суще- ствует несколько реперных точек. После слома системы она по инерции существовала какое-то время. Это период 1991–1993 гг., когда предпринимались попытки  найти новые формы. В итоге, Конституция 1993 г. окончательно  формально сломала старые конструкции и должна была установить новые. В определенный

Г.П. Воронин. Качество принятых федеральных законов оставляет желать лучшего

исторический период эти жесткие и красивые конструкции на- чали адаптироваться под многовековые  реалии. Потом были еще попытки заимствовать методики проведения администра- тивной, судебной реформы (это уже в 2000-е гг.), и они опять же провалилась. В итоге, мы вернулись к полному восстановлению той модели, которая для нас характерна. Пусть она называет- ся по-другому — республика, федерация, — но фактически это вертикаль власти, это централизованное государство. Такие же этапы в крупных системах, аналогичных железнодорожной или электроэнергетике, тоже проходили, только результаты разные. Железнодорожная система адаптировалась, а электроэнергети- ка — нет. Поэтому реформировать и формировать новую систе- му, безусловно, нужно, на месте стоять нельзя. При этом не надо отказываться и от собственных преимуществ.

И последнее. Парадокс заключается в том, что в совре- менных условиях это реформирование не может быть осу- ществлено только сверху. Это самое уязвимое место нашего государства. Государство у нас — это все: уничтожая  госу- дарство, мы уничтожаем  и страну. Самое страшное, что сама государственная система может работать на самоуничтоже- ние. А других ответственных сил, которые могли бы подхва- тить падающее государство и его поддержать, у нас нет.

Качество принятых федеральных законов оставляет желать лучшего

Г.П. Воронин, доктор технических наук, доктор экономических наук

Когда мы заводим разговор о критериях качества ра- боты государства,  мы в первую  очередь отмечаем  каче- ство принятых федеральных законов. Я ни разу не слышал,

 

чтобы экспертное сообщество и простые люди поставили оценку «хорошо» хотя бы одному закону, принятому в по- следние годы. Почему? Вот наглядный пример — история с Федеральным законом «О техническом регулировании».

7 лет прошло со дня его принятия, но он так и не заработал. Известные ученые, эксперты, руководители предприятий неоднократно отмечали, что произошла стратегическая ошибка в деле  технического  регулирования,  необходимо закон отменить…

Такие обращения в адрес Президента,  Правительства, Думы шли практически ежегодно, но реакции не наблюда- лось. И вот, наконец, 24 ноября 2009 г. на заседании Президи- ума Госсовета РФ в Ульяновске Президент страны Д.А. Мед- ведев потребовал в двухдневный срок определиться с судьбой технических регламентов. Вот его слова: «Здесь просто  беда какая-то! Может быть, распустить вообще наши органы по техническому регулированию».

Ознакомившись с комментариями Президента в Интер- нете о состоянии реализации ФЗ, три бывших председателя Госстандарта СССР и России обратились к Медведеву с от- крытым письмом. В нем они отметили существенные про- тиворечия самого ФЗ, отсутствие четкой методической базы разработки технических регламентов,  а также значительные расхождения с международными и, прежде всего, с европей- скими подходами к разработке технических регламентов, с документами ВТО.

Председатели предложили осуществить следующие пер- воочередные меры:

1. инициировать отмену ФЗ;

2. ускорить принятие ФЗ «О стандартизации», проект ко- торого прошел третье обсуждение научно-технической об- щественностью;

3. поручить разработку законопроектов — «Об оценке со- ответствия», «О государственном контроле и надзоре в сфе- ре технического регулирования»;

В.Э. Багдасарян. Преимущества динамических моделей сравнения

4. создать на базе Ростехрегулирования Государственный комитет по стандартизации,  метрологии  и техническому регулированию с прямым подчинением Правительству РФ (с сохранением прежнего названия — знаменитого во всем мире бренда — «Госстандарт России»).

В адрес  Президента   страны   было также  направлено письмо в поддержку  предложений  экс-председателей  Гос- стандарта СССР и России за подписью  известных  ученых, академиков, профессоров. В течение трех дней я в прямом эфире давал интервью на различных радиостанциях, провел пресс-конференцию. Наивно полагал, что меня пригласят в аппарат Правительства или Президента на беседу как со спе- циалистом. Не произошло…  Обратная связь не заработала. Могу сказать, что во времена СССР это было недопустимо. Сейчас — это норма.

А как быть с модернизацией? Опять «сами с усами»?

Преимущества динамических моделей сравнения

В.Э. Багдасарян, доктор исторических наук

Насколько состоятельна сама идея сравнения российской и европейской моделей управления? Несмотря  на все справедли- вые доводы об их несопоставимости, полагаю, что применение компаративистского анализа в данном, как и в других случаях, может дать полезные результаты. Проблема сравнения с Евро- пой существует так долго, как существует сама Россия. В зна- чительной степени именно рефлексией европейского вызова продуцировалась исторически русская национальная идея.

Целевой ориентир первого этапа любого сравнения заключа- ется в том, чтобы выделить общее и выявить различное. Только после этого может применяться шкала оценок «лучше — хуже».

 

Ее применение  корректно лишь в отношении тех параметров, которые были определены в качестве «общего» у сравниваемых объектов. У нас, к сожалению, при сравнении России с Евро- пой все происходит  наоборот. Сравнение осуществляется по тем критериям, по которым они онтологически различны, ци- вилизационно несопоставимы. Рыночная экономика, демокра- тические институты, законы — все это только инструменты для государства. Более целесообразно  при определении сопостави- мости России и Швейцарии перейти к таким параметрам срав- нения, как территория или численность населения.

Предложенная модель сравнения имеет статичный  харак- тер. Если и дается динамический анализ, то краткосрочной разверстки. При сравнении эффективности систем государ- ственного управления России и Европы в статике получается, что российская система хуже. Но что это дает? Качество жизни российского человека, если мы посмотрим  и другие периоды в истории,  всегда было хуже, нежели у европейца. Более эффек- тивной, с этой точки зрения, была бы динамическая система. Необходимо не просто констатировать российское отставание, а дать ответ на вопрос, в какие периоды имеющееся отстава- ние сокращалось, а в какие возрастало. Так, в советский период по большинству параметров разрыв ликвидировался1. С этой точки зрения, модель управления, созданная в СССР, была бо- лее чем эффективной. И наоборот: в те периоды, когда бралась управленческая  система, экстраполированная с Запада, мы обнаруживаем, что Европа уходила в отрыв. Это лишний раз говорит о том, что сам перенос европейской модели на россий- ский контекст содержит в себе деструктивные потенциалы.

Впрочем, очевидный, статистически легко проверяемый факт советского рывка в погоне за западным миром  «пато- логически» не принимается либералами-западниками. Исто- рические успехи СССР для них — основной раздражитель, индикатор  фобий российского  космополита.  Предложение

1 Симчера В.М. Развитие экономики России за 100 лет: 1900-2000. Исто- рические ряды, вековые тренды, институциональные циклы. М., 2006.

 

провести тривиальную  операцию расчета удельного веса СССР по отношению к странам Запада по оцениваемым па- раметрам в исторической динамике вызывает у типичного отечественного либерала странную  реакцию в виде сентен- ций о жестокостях сталинизма. Ему в данном случае предпо- чтительнее говорить не на языке статистики, а на языке  худо- жественных причитаний. Однако «патологии», как известно, имеют к науке весьма отдаленное отношение.

Важно не описание  различий,  а выявление  их причин. Поиск такого рода причинных оснований может осущест- вляться в рамках двух методологических дискурсов: это под- ход Дж. Локка и подход Г. Лейбница. В основе локковского подхода — ситуативный  анализ. Различия формируемы из современного конъюнктурного выбора. Лейбницевский под- ход — принципиально иной. Различия носят имманентный характер. Они не ситуативны,  а парадигмальны.  Происхо- ждение различий  фиксируются уже  на периоде возникно- вения сравниваемых систем. При обращении к методологии лейбницевского  подхода мы выходим на фактор средовых различий, связанных со спецификой цивилизации, — с тер- риторией, климатом, менталитетом населения. Управление будет эффективным при адаптивной по отношению к ним стратегии развития.

Нет сфер жизни вне ответственности государства

С.С. Сулакшин, доктор физико-математических наук, доктор политических наук

Сегодня обсуждались европейская и российская модели государственного управления. Задавая свой вопрос, я специ- ально пытался поймать идею, что мы понимаем под моделью?

 

Что это такое за оболочка,  что за форма, содержание кото- рой можно было бы привязывать к отдельным государствам или ареалам и сравнивать их? Что за система координат, по которым можно было бы проводить  это сравнение? Что это за классификационные  признаки, которые  могли бы фор- мировать представление о модели? П.А. Федосов отчетливо сказал, что (это меня предельно удивляет) ввести такие при- знаки невозможно. Оппонируя основному докладу, он по- следовательно подтвердил, что критерии слишком размыты, слишком размыто воплощение, образы, облики, чтобы раз- личить, что такое европейская модель, что такое российская модель государственного управления и почему бы их еще не сравнить, скажем, с бразильской моделью?

Мне кажется, что методологический подход к представ- лению оболочки,  называемой моделью, существует. Он вы- текает из смыслового содержания государственного управ- ления — точнее даже, просто управления.

Управление — это классический набор операций, соот- ветственно, операторов, характеристик и результатов. Пер- вое — это формирование власти как органа управления. Вто- рое — это разработка принятия управленческих решений. Третье — это исполнительная  вертикаль. Четвертое — это контроль, надзор, обратные связи. Пятое — это ответствен- ность, и шестое — эффективность всей системы. Вот те клас- сификационные признаки, внутри системы которых можно сравнивать структуры, механизмы, процедуры.

Н.М. Казанцев  сделал интересное  замечание о том, что

«там» есть административные  суды, а у нас — нет. Если пой- ти по такому пути, то именно так и можно видеть либо раз- ницу, либо сходство моделей.

Вердикт  сделан таков,  что разницы  нет: Конституцию списали с американской и французской, многопартийность формально у нас существует, парламентаризм  (разделение властей) — тоже, т. е. все оболочки есть. Но результат совер- шенно иной.

 

Качество управления, его результативность, тренды раз- вития страны, по сравнению с ЕС, совершенно различны. В чем дело?

Здесь напрашивается  вывод: в моделях государственного управления разница должна (!) быть для того именно, чтобы результат был сопоставим, с точки зрения качества управления и его результативности. В чем же должна быть эта разница? Раз- ница в главном — в человеке, его ментальности, его поведении.

Я хотел бы поделиться некоторыми полученными нами результатами. Принципиально  различна ценностная, моти- вирующая матрица поведения в русско-российской циви- лизации и в европейской. Как это касается вопроса о моде- ли государственного  управления  и его результативности? А вот как. Различны мотивации труда: там — материальная, у нас — нематериальная. Различно отношение социума к по- треблению, в отношении общественной активности, совер- шенно различны мотивации топ-менеджеров в крупных кор- порациях,  а также мотивации политического управления, и, наконец, различны сами конструкции, в результате чего раз- личаются государственное и политическое устройство, но не по форме, а по итогу, по содержанию.

Каждая цивилизация эффективна только тогда, когда на- ходит свои уникальные ответы на специфические условия, в которых она формировалась и существует. Управленческие от- веты, как воплощение поведенческих пакетов в госуправлении, должны быть совершенно разными. Мы в работах Центра вве- ли многомерное пространство из цивилизационных ценностей и мотиваторов, причем специальными проверками выяснили, что их ровно 12, не больше и не меньше. Исторически они фор- мировались уникальным  для каждой цивилизации образом. Это российский  случай, для Европы он другой. В итоге, мы по- лучили специфические цивилизационные портреты в системе перечисленных мотивирующих поведение координат, и видим, что современный российский профиль отличен от европейско- го (рис. 1). Наша печаль заключается еще и в том, что такого

 

понимания нет и на высшем уровне. Это обреченность для го- сударственного строительства, потому что оно ведется в стране на основании недостоверного посыла. «Наши ценности — те же, что и у вас на Западе. Я не вижу больших различий…  Раз- ница с Россией заключается  только  в том, что мы большие, очень большие, и у нас есть атомное оружие. Просто неверно говорить: вот здесь есть единая Европа, в которой демократия уже сбылась, а там — мрачная, необразованная Россия, которую пока нельзя пускать в Европу». (Д. Медведев, интервью немецко- му журналу «Шпигель», 07.11.2009). «Россия — это неотъемле- мая часть европейской цивилизации,  ее культурные и духовные ценности — это и наши  ценности.  Народ России сделал свой исторический выбор, выбор в пользу демократии, открытости, свободы общественной и деловой инициативы. Это та основа, которая не может быть подвергнута ревизии. Это — главные ориентиры нашей стратегии». (С. Иванов, XI Петербургский международный экономический форум, 09.06.2007).

 

 

 
Стремление

к совершенству

Креативность

Сопереживание

Любовь, семья

Терпимость

Труд

Коллективизм

Нематериальные ценности

Душа

Инновации

Альтруизм

 

Рис. 1. Современные ценностные профили России и Европы как цивилизаций. Россия — это не Европа

 

Если посмотреть  с этой точки  зрения не  только на российско-европейские различия, то их тоже можно увидеть. США с Европой практически идентичны (рис. 2), Китай — су- щественно иной, Индия — существенно иная, иные Япония (рис. 3), Латинская  Америка,  исламский  ареал (рис. 2). Еще более интересно, как происходил цивилизационный генез по годам. На рис. 4 приведено синхронное в истории поведение композитного коэффициента жизнеспособности страны, в котором одним из ключевых компонентов является качество государственного управления и цивилизационной идентич- ности. На  сегодня  падает как цивилизационная  идентич- ность, так и жизнеспособность страны, которая приближа- ется к грани. Грань — это порог безопасности,  за которым страна распадается. Порог  был эмпирически зафиксирован в

1991 г., а раньше — в 1917 г.

 

Ценность человеческой жизни

Стремление

к совершенству

Креативность

Сопереживание

Любовь, семья

Европа

США

Труд

Терпимость

Коллективизм

Нематериальные ценности

Душа

Инновации

Альтруизм

 

Рис. 2. Цивилизационные профили США и Европы. Тождественность единой Западной цивилизации очевидна

 

Европа

 

Ценность человеческой жизни

Стремление

к совершенству

Креативность

Сопереживание

Любовь, семья

Труд

Терпимость

 

Коллективизм

Нематериальные ценности

Душа

Инновации

Альтруизм

 

 

Ценность человеческой жизни

Стремление

к совершенству

Креативность

Сопереживание

Любовь, семья

США

Труд

Терпимость

Коллективизм

Нематериальные ценности

Душа

Инновации

Альтруизм

 

Рис. 3. Цивилизации отличны друг от друга в главном — в поведении людей

 

Ценность человеческой жизни

Стремление

к совершенству

Креативность

Сопереживание

Любовь, семья

 

Китай

Труд

Терпимость

Коллективизм

Нематериальные ценности

Душа

Инновации

Альтруизм

 

 

Ценность человеческой жизни

Стремление

к совершенству

Креативность

Сопереживание

Любовь, семья

Индия

Труд

Коллективизм

Нематериальные ценности

Душа

Инновации

Альтруизм

 

Ценность человеческой жизни

Стремление

к совершенству

Креативность

Сопереживание

Любовь, семья

 

Япония

Труд

Терпимость

Коллективизм

Нематериальные ценности

Душа

Инновации

Альтруизм

 

Латинская Америка

Труд

Ценность человеческой жизни

Стремление

к совершенству

Креативность

Сопереживание

Коллективизм

Нематериальные ценности

Душа

Инновации

 

Любовь, семья

 

Терпимость

Альтруизм

 

Рис. 3 (продолжение). Цивилизации отличны друг от друга в главном — в поведении людей

 

Исламские страны

Труд

Ценность человеческой жизни

Стремление

к совершенству

Креативность

Сопереживание

Коллективизм

Нематериальные ценности

Душа

Инновации

 

Любовь, семья

 

Терпимость

Альтруизм

 

 

Ценность человеческой жизни

Стремление

к совершенству

Креативность

Сопереживание

Любовь, семья

Россия

Труд

Коллективизм

Нематериальные ценности

Душа

Инновации

Альтруизм

 

90

80

70

60        Цивилизационная идентичность

50

40

30

Жизнеспособность

государственности

20

10

Подпись: 1000Подпись: 1050Подпись: 1100Подпись: 1150Подпись: 1200Подпись: 1250Подпись: 1300Подпись: 1350Подпись: 1400Подпись: 1450Подпись: 1500Подпись: 1550Подпись: 1600Подпись: 1650Подпись: 1700Подпись: 1750Подпись: 1800Подпись: 1850Подпись: 1900Подпись: 1950Подпись: 2000Подпись: 20500

Рис. 4. Цивилизационная идентичность России является условием ее страновой жизнеспособности

Отсюда следует, применительно к обсуждаемой теме, па- радоксальный вывод: для того, чтобы российское государ- ственное управление было столь же эффективно по испол- няемости публично  заявляемых целей, которые классичны и неотличимы от любого государства, оболочка, система госу- дарственного управления должна быть настроена резонанс- но к российской идентичности. Она должна (!) отличаться от европейской, американской или иной модели.

В ходе дискуссии  мы увидели, что различия не чувству- ются, не  фиксируются.  Или же  они настолько  размыты, что их не существует. А вот это и есть диагноз!  Это и есть ключ к необходимой модернизации модели государственно- го управления в стране. Самый интегративный облик этого ключа таков: управление должно быть идентичным россий- ским цивилизационным  особенностям, которые измеримы и связаны не только с историей Советского Союза, но и с историей России, и которые медленно меняются в историче- ском времени, и на них должна быть сориентирована соот- ветствующая модернизация.  Эти измерения осуществлены несколькими способами.  Здесь есть метод сетевого  интел-

 

лекта,  который мы развиваем,  а результаты   верифициро- ваны по ряду моделей. Это позволяет нам построить  такую модель. По некоторым результатам существуют аналогичные иностранные исследования — в частности, результаты вери- фицировались по мировой  базе данных World Values. В тру- дах Тойнби, Хантингтона мы увидели философские, отчасти трансцендентные  слабины, после чего сделали шаг вперед и получили, на наш взгляд, очень результативный методологи- ческий научный инструмент.

Вывод: одинаковая по форме система управления  долж- на быть отличной по содержанию для России. Эти отличия должны быть сориентированы на цивилизационную иден- тичность  страны. Тогда государственное управление в Рос- сии может стать более успешным.

Неприемлемость цивилизационных ограничений государственного управления

А.И. Соловьев, доктор политических наук

Прежде всего, хочу обратить внимание коллег на то, что термин  «модель» характеризует не формально-институцио- нальную характеристику системы госрегулирования, а фак- тический режим применения государством власти и управле- ния по отношению к социальным объектам, внешней среде. Таким  образом,  при описании  этой грани  госуправления неправомерно апеллировать только к нормам, законам, Кон- ституции или, напротив, лишь к властно-попечительским центрам политического влияния. «Модель» отражает своео- бразный, характерный для того или иного государства синтез власти и управления, политики и администрирования. Та- ким образом, и внутренняя структура у любой модели иная,

 

нежели та, что раскрывает институциональные взаимосвязи ветвей власти в любом государстве.

Эта конкретно-историческая форма госрегулирования позиционирует  прежде всего центры принятия решений, которыми руководят некие  политико-административные командные  пулы. Так, в последнее десятилетие  существо- вания СССР это было Политбюро ЦК (его идеологически- силовой  сегмент),  а в нынешней России в качестве такого пула выступает Администрация  Президента. И в рамках та- кой структуры всегда складывается какая-то коалиция по- литиков и администраторов, силовиков и хозяйственников, публичных и теневых лидеров. Это касается любой,  даже самой демократической  страны. К примеру, в Великобри- тании длительное время в правительстве (прежде  всего в аппарате премьер-министра) функционировали  множество политических советников, чьи фактические полномочия значительно превышали статусные возможности отдельных министров. И эти советники, пока парламент не упорядо- чил их деятельность, по сути давали директивные указания официальным лицам.

Одним словом, реальные структуры госуправления всегда включают различные ресурсные центры, которые не только отправляют  реальную власть, но и обеспечивают контакты с населением, с другими игроками, в том числе международ- ными, которые за счет своих ресурсов могут пытаться  влиять (и часто действительно влияют) на принимаемые решения. И уже от позиций этих структур (т. е. от силы государства) зависит, способно ли они при принятии решений отстра- ниться от такого рода влияний  или нет. Играют роль и на- циональные отличия. Так, европейские модели госуправле- ния внутренне  более рационально организованы и плотнее соответствуют логике развития экономической и социаль- ной жизни. У нас же больше политико-неформальных ком- понентов в этих структурах. И их соответствие социально- экономическим процессам ниже.

 

Но я это все говорю  к тому, что при оценке моделей го- суправления нельзя их чрезмерно формализовывать. В про- тивном  случае, мы вообще утратим возможность описывать реальные процессы. Так что необходимо каждый раз пытать- ся специфицировать такие политико-административные структуры, официально-неформальные  связи участников этих управленческих коалиций.

Однако нельзя и переоценивать и, тем более, выходить за рамки функциональных  назначений командно-управлен- ческих структур государства. В этой связи идея С.С. Сулакши- на относительно выстраивания госуправленческих структур в соответствии с цивилизационной спецификой общества мне представляется весьма неадекватной  попыткой интерпрета- ции неинституциональной компоненты госуправления. Ведь у структур власти и управления существуют не только фор- мальные, но и функциональные ограничения, которые опи- раются прежде всего на рациональный тип интерпретации специализированных задач. Это — барьер для чрезмерных ин- тервенций обыденности в деятельность специализированных структур, логику поведения элитарных слоев.

Но даже если пофантазировать  и признать возможность такого внедрения цивилизационных мотиваций в профес- сиональную деятельность госуправленцев, то ничего кроме агрессии патриархальности мы не получим. Ведь российская цивильность (в рациональной интерпретации, представляю- щей собой ни что иное, как проявление неких особых черт национально-культурного характера)  — это прежде всего архетипы и стереотипы традиционного  общества. Больше того, я не очень-то верю в результаты «облагораживающих» эту отсталость представлений, в частности, о врожденном

«коллективизме» россиян. По крайней  мере, мой опыт по- зволяет мне с большим доверием относиться к результатам неоднократно проводившихся в 60–90-е гг. прошлого века исследований, согласно которым мы по уровню доверитель- ности людей друг к другу (т. е. по основаниям «коллективиз-

 

ма») в 5–7 раз уступаем европейцам (этим «холодным инди- видуалистам» и лишенным душевности «прагматикам»).

С идеей влияния «российской цивилизации» я могу со- гласиться только в том смысле, что у нас многие европейские модели госуправления не работают потому, что у нас люди другие. Но этот факт заставляет меня сделать другой  вывод: надо не подстраивать структуры власти под нашу отсталость, а через установление новых  требований  к деятельности чи- новников  подтягивать людей до этих передовых стандартов. Иначе искаженные этой цивилизационной спецификой мо- тивационные  структуры будут ломать и коверкать самые оптимальные, рационально организованные структуры власти и управления. Более того, рассмотрение культурных противоречий социальных портретов европейцев и росси- ян в качестве препятствия  для восприятия положительного опыта мне представляется не только теоретически неоправ- данной, но и социально опасной позицией.

Нельзя забывать, что цивилизация соотносится со всей социальной  формой существования  человека, а управление государством  работает  только на определенных  социаль- ных площадках — там, где действует  чиновник, носитель бюрократии, специализированных функций. И эти профес- сиональные задачи неминуемо селектируют тот культурный материал, который воздействует на индивида. К сожалению, это не всегда происходит  и, к примеру, наша отечественная

«вороватость» зачастую ломает профессиональные барьеры сознания госчиновников и превращает коррупцию уже не в системную характеристику власти,  а во вторую природу го- сударственности. И что нам предлагается: еще и организа- цию власти подогнать под эту нашу человеческую ориента- цию, узаконить откаты и взятки?

Прав Н.М. Казанцев, когда говорит о нарастающей эко- номизации  социальных мотивов человека  и чиновника, в частности. Поэтому применительно к развитию российской модели госуправления  задачу надо ставить  иначе: следует

 

создать условия для более органичного сочетания личных и общественных интересов бюрократии в рамках рационально- го отправления ими своих функций. А это уже предполагает воплощение стороннего (универсального, а не национально- цивилизационного) положительного опыта. Если вы посмо- трите на все посткоммунистические страны, которые рефор- мируют сегодня свои системы госуправления,  то увидите одну и ту же болезнь, а именно  — слабую рационализацию госаппарата. Это универсальная проблема и для Польши, и для Болгарии, и для России. Поэтому  следует понимать,  ка- кой нормативный опыт мы должны взять, чтобы перестро- ить механизмы  управления и создать собственную,  более оптимальную  модель госуправления. Никто не говорит, что нужно механически  заимствовать нечто. Брать нужно все лучшее, но при этом смотреть, как оптимально адаптировать это все для собственных нужд. И идея национальной  само- бытности (но не исключительности!) тоже должна работать на этот тренд. Но не заставлять нас смотреть назад и мисти- фицировать себя несуществующими задачами.

 




Страница: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |

Оцените книгу: 1 2 3 4 5

Добавление комментария: