Название: Формирование жанровой системы в творчестве Бориса Пильняка - Бабкина Е.С.

Жанр: Литература

Рейтинг:

Просмотров: 1193

Страница: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |




Философская концепция Б. Пильняка как онтологическая основа жанровой системы писателя

Стремление к выявлению полной и объективной истории русской литературы XX века с неизбежностью приводит к расширению контекста, в который исследователь пытается поставить то или иное художественное явление. Думается, что это не может быть контекст только историко- литературный  или  же  собственно  эстетический;  он  должен  быть  дополнен более широким – философским – контекстом.

Художественная система писателя Б. Пильняка, представителя нереалистической прозы начала XX столетия, во многом формировалась под влиянием философских воззрений своего времени. Значительное воздействие на его   творчество   оказали   труды   западноевропейских   мыслителей.   Следуя

философии А. Бергсона, Пильняк одним из способов познания мира, его восприятия считал искусство. В своих произведениях писатель моделирует творческую реальность, основанную на индивидуальном мироощущении, интуиции художника. Истинная суть предмета никогда не передается до конца, постичь ее можно лишь посредством интуиции, через субъективное, сугубо личностное восприятие знаков и символов объективной реальности.

Мысль об интуиции, как основном эстетическом методе познания, нашла свое воплощение в философии А. Шопенгауэра. Сущностью мира, по Шопенгауэру, является мировая Воля – всепронизывающий творческий принцип, порождающий все вещи и все процессы. Будучи бессознательной, Воля абсолютно безразлична к своим творениям в мире, к живым существам, к людям, они брошены ею на произвол случайно складывающихся обстоятельств. Такой подход к сущности мира создает фундамент шопенгауэровского пессимизма. Идеи Шопенгауэра созвучны философии творчества Пильняка. Начиная с 1915 года, тема Смерти становится одной из основных в творчестве писателя.   Осознание   извечной   трагичности   жизни   человека   приобретает особую  силу  в  романах  «Голый  год»,  «Красное  дерево»,  «Повести непогашенной  луны»,  является  одной  из  антиномий  творчества  писателя:

«Взгляните – естественнее смерть, чем рождение, чем жизнь» 1.

Философия  А.  Бергсона  и  А.  Шопенгауэра  способствовала формированию философско-эстетической системы взглядов Б. Пильняка. Дополненная идеями Ф. Ницше о преобладании физического, инстинктивного начала над духовным, она породила особую концепцию человека в творчестве писателя.

Согласно Б. Пильняку, мир и свое место в нем каждый человек, каждое

«я» воспринимает двояко: осознанно и бессознательно. Основы данной концепции            –   в   философии   З.   Фрейда.   По   мысли   философа,   человек руководствуется   в   своей   жизни   двумя   противоположными   принципами:

1 Пильняк Б. Сочинения. В 3 т.  Т. 1 / Б. Пильняк. – М., 1994. – С. 75.

удовольствия и   реальности. Сознательное и бессознательное в человеке напоминает некоторое разграничение: на поверхности – одно, в глубине – совсем другое. Б. Пильняк не мог пройти мимо Фрейда. Он стал фрейдистом еще до того, как мог услышать это имя или эти идеи. Б. Пильняк всегда стремился постичь поступок и решение в их зависимости от природных, сексуальных инстинктов. Писатель был склонен к тому, чтобы проследить, как внешнее  соответствует  природному,  бессознательному,  существующему помимо и часто вопреки разуму. Поэтому силой, определяющей поведение человека  в  произведениях  писателя,  иногда  оказываются  сексуальные инстинкты («Смертельное манит», «Нижегородский откос»). Согласно Пильняку, именно подсознание определяет поступки его героев, подчиняя себе движение сюжета произведения.

В философии западноевропейских философов Б. Пильняка привлекает внимание к частному человеку, его судьбе и внутреннему миру, особенностям человеческой психики. Вместе с тем писатель не принимает крайнего индивидуализма, который отрицает общественное единство и ставит интересы отдельной личности выше интересов социума. Поэтому в философских и эстетических представлениях Б. Пильняка важное место заняла философия Рудольфа Штайнера, отличная от подавляющего большинства представителей индивидуалистической философии.

Штайнер – немецкий философ-мистик, автор оригинального эзотерического учения – антропософии. В основе этого философского учения лежит представление о двойственной сущности человека, объединении в его природе двух  начал: духовного и  телесного. Когда-то эти  два  мира существовали и развивались в человеке параллельно, с равной силой, но со временем, под воздействием обстоятельств, духовный мир человека остановил свое развитие, уступив место физиологии. Задача, которую поставил перед собой  Р. Штайнер,  –  вернуть  людям  потерянный  духовный  мир.  Философ считал, что физический и духовный миры являются неотъемлемыми частями бытия, и неведение относительно духовной части дает человеку искаженную

картину мира и потому неминуемо ведет к заблуждениям и катастрофам. Именно поэтому Р. Штайнер обратился к новой, неизвестной человечеству науке – анропософии. Называя свое учения «духовной наукой», Р. Штайнер подчеркивал, что она является наукой о духе, наукой четкой, конкретной и точной, цельной и последовательной, проверяемой опытом и применяемой практически.

Глубины         философии     Р.         Штайнера       раскрылись    Б.         Пильняку       через

«антропософский» цикл А. Белого («Антропософии», «Христиану Моргинштерну», «Михаилу Бауэру»). В очерке «Заграница» Пильняк вспоминает: « Я почуял, <…> что Штайнер, штайнерьянство имеет право на существование, как некогда Ян Гус и гуситство, – и не случайно, спасало от философического тупика; сотни тысяч идут к Штайнеру» 2.

Так, через посредство А. Белого пришел к Штайнеру и Б. Пильняк. Но, в

отличие от А. Белого, Б. Пильняка в большей мере заинтересовал иной аспект этого философского учения. Если А. Белого привлекала идея раскрытия истинной сути и уникальной роли в мировой эволюции Духовного Существа исключительно высокого порядка – Христа, его место в духовном мире, то Б. Пильняка, напротив, больше интересовал сам человек, его земная сущность, смысл  существования,  духовный  мир,  судьба  человека,  свобода  и необходимость в его жизни, связь и взаимоотношения с себе подобными и с окружающим миром. Следуя рассуждениям философа, Б. Пильняк приходит к мысли, что определяющим в поведении и мотивах поступков человека является идея свободы, согласно которой он выстраивает свою жизнь. Примечательно, что прийти к подлинной свободе может только индивидуальность, личность глубоко нравственная.

Согласно Р. Штайнеру, стремление к свободе – есть нравственный прогресс, который заключается в том, что «человек перестает делать мотивом своих поступков просто заповедь внешнего или внутреннего авторитета, но

2 Пильняк Б. А. Расплеснутое время: рассказы, повести, романы / Б. Пильняк. – М.: Сов. писатель, 1990. –  С.

195.

пытается  понять  основание,  по  которому  какое-либо  правило  поведения должно действовать в нем, как мотив» 3. Таким образом, утверждает Штайнер, основным составляющим элементом свободы является нравственность.

Анализируя     мотивы     нравственности     (представления,     понятия), Р. Штайнер  вступает  в  дискуссию  с  теми  этическими  учениями,  которые утверждают, что целью нравственного поступка является достижение действующим индивидуумом максимально возможного количества удовольствия, т.е. эгоизм. Философ считает, что жизнь человека протекает в интеллектуальной и нравственной сферах, реализующихся в процессах восприятия (непосредственного переживания) и мышления.

По Р. Штайнеру, в восприятии содержится только часть действительности, а другая часть «переживается при мыслительном пронизывании восприятия» 4. Подобное переживание возникает в сознании благодаря интуиции, при помощи которой может быть схвачена сущность мышления.    Таким    образом,    восприятие,    интуиция    и    мышление,    по Р. Штайнеру,  являются  элементами,  из  которых  слагается  индивидуальная жизнь человека.

Важным компонентом учения Штайнера является тезис о том, что человек способен развиваться как элемент мира только в том случае, если он взаимодействует с иным существом этого мира. «Духовное познание» самого себя дает единственную возможность для соединения каждого человека с окружающим миром. Как только «я» и «мир» соединяются в пределах одной

«духовной» субстанции, то сразу же возникает духовное родство между всеми индивидуумами. А единство свободных и нравственных личностей составляет прочную основу гармоничного человеческого существования.

Б. Пильняк разделял идеи немецкого философа о сложной и противоречивой     человеческой     природе.     Дополненные     собственными

3    Штайнер   Р.   Философия   свободы:   основные   черты   современного   мировоззрения:   плоды   душевных наблюдений / Р. Штайнер. – Калуга, 1994. – С. 133.

4    Штайнер   Р.   Философия   свободы:   основные   черты   современного   мировоззрения:   плоды   душевных наблюдений / Р. Штайнер. – Калуга, 1994. – С. 125.

жизненными  наблюдениями  и  переживаниями,  они  составили  философско-

эстетическую основу творчества писателя.

Рассказ Б. Пильняка «Рождение человека» (1934) – одно из произведений писателя, в котором художественно исследуется сложный нравственный рост человека на пути к обретению свободы. Несмотря на значимость рассказа в творчестве писателя, в современном литературоведении он практически не изучен.

Рассказ «Рождение человека» впервые появился в журнале «Новый мир» (1935, № 1) и был сурово осужден критикой за затронутую в нем тему – прокурор  Антонова,  забеременевшая  в  результате  случайной  связи  и опоздавшая из-за государственных дел сделать аборт, ощущает в себе инстинкт материнства  и   полностью  преображается.  Впервые  за   многие  годы  она ощущает себя женщиной, а не «товарищем», впервые к ней приходит любовь.

Б. Пильняк показывает, как за небольшой период времени человек переосмысливает собственное бытие, как меняется восприятие окружающего мира, и он заново постигает законы жизни: «Я приехала, чтобы продумать себя, чтобы наказать себя» 5. Пребывание в доме отдыха дает возможность героине побыть наедине с собой, проанализировать прошлое, задуматься о своей будущей жизни: «мне некогда все время <…> я всегда уходила с головой в свои дела» 6. Не хватало времени ни на семью, ни на любовь. Чувства Антоновой заменяло влечение, потребность половых ощущений: «Не зависеть от другого человека и не ставить в зависимое положение – это мне также казалось естественным» 7. Биологические потребности воспринимались героиней как нечто обыденное, лишенное мистики и тайны: «К полу, к моей сексуальной жизни я подходила <…> как к санитарно-гигиеническому занятию» 8. Это была

5 Пильняк Б. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 5: Рассказы; О кей: американский роман; Камни и корни : романы /

Б.А. Пильняк. – М., 2003. – С. 81.

6 Там же, С. 70 - 71.

7 Там же, С. 76 - 77.

естественная, но второстепенная сторона ее жизни, ведь Антонова, как и все,

была занята важным делом – «громаднейшим делом революции» 9.

Рационалистический подход героини к тайнам человеческого существования отражался и на восприятии искусства: «Ни музыка, ни литература, ни живопись не были необходимыми элементами моего «я». Эстетический и эмоциональный мир был очень сужен, точнее – совсем не развит» 10.

В  одном  из  писем  двоюродной  сестре  Антонова  рассказывает  о

неизлечимо больной тетке, которая, используя связи и положение племянницы, пыталась отсрочить смерть: добиться стационарного лечения. Но, узнав, что лечение тетки лишит возможности спасти человека, который еще может выздороветь, Антонова отказывает родственнице в помощи: «Она (тетка – Е. Б.) живет моралью, когда род был на самом деле основой, защитой, помощью. С ее точки зрения, я, конечно, не права <…> Я не живу этой моралью. <…> Так же поступила бы я и с родною своей матерью» 11. В очередной раз, отбросив эмоции, героиня полагается на рассудок и биологический инстинкт: выжить должен сильнейший.

Но по мерее пробуждения в Антоновой новой жизни, ее иерархия ценностей изменяется. Преобразование, происходящее в ней, героиня ощущает физически: «Слышно только свое «я», которое раздваивается». <…> Жизнь раскалывается на две, уже до конца, может быть, не совпадающие, самостоятельные человеческие половины» 12. Рождение ребенка преображает героиню. Показательным является эпизод в библиотеке дома отдыха. Антонова находит  странную  книгу,  в  которой  «очень  много  таинственных  слов  и намеков, половина слов пишется с больших букв: Братья, Он, Совесть, Свет, Ночь, Небо. Должно быть, все это было очень страшно и казалось премудрым.

9 Там же, С. 77.

10 Там же, С. 78.

11 Пильняк Б. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 5: Рассказы; О кей: американский роман; Камни и корни : романы /

Б.А. Пильняк. – М., 2003. – С. 68.

А мне все это кажется глупостью и набором неумных слов…» 13. Но после рождения ребенка эти «премудрые» слова становятся понятны и близки. Не случайно «дома однажды, в глубокую ночь, покормив сына, <…> она вырвала из венецианской тетради все, написанное в доме отдыха, и сожгла эти листы»

14.

Героиня поняла, что всю свою жизнь подчинила долгу, долгу перед товарищами, перед общим «громаднейшим делом». Всю жизнь она слепо шла по ложному пути, следуя всеобщей норме, идее, упуская нечто непостижимое и важное. Всю свою жизнь она была несвободна. И лишь проснувшийся инстинкт материнства позволил ей понять: «только сейчас я поистине свободна» 15. Впервые в героине появляется потребность не в товарище, а в муже, «который поймет все то, что я чувствую <…> Как нужен, как нужен мне сейчас близкий человек» 16. И таким человеком становится Иван Федорович Суровцев, сосед по комнате в том же доме отдыха. Что сблизило этих двух совершенно разных, и, казалось бы, посторонних людей, сказать трудно. Возможно, случайная откровенная беседа, одиночество, печальный опыт несложившейся семейной жизни. Неосознанно проснулись в Суровцеве ответственность за новую жизнь и любовь к женщине, давшей ее: «Почему полюбились вы мне, а сын ваш мне дорог, как родной, – этого словами сказать я не могу» 17.

Героев сблизила новая человеческая жизнь и интуитивное, нерассудочное

желание  вырастить  ее  в  любви  и  семейном  тепле.  В  своем  поступке  они следуют  не   внешним  авторитетам,  а,   скорее,   вопреки   им.   В   обществе Антоновой и Суровцева случайная связь, аборт или рождение ребенка без мужа не является предосудительным – «все было естественно» 18. Основу своим действиям герои находят в самих себе, не спрашивая, как бы поступили другие на их месте. Поступок Антоновой и Суровцева свободен, поскольку в нем они

13 Там же, С. 68.

14 Там же, С. 90.

15 Там же,  С. 70.

16 Пильняк Б. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 5: Рассказы; О кей: американский роман; Камни и корни : романы /

Б.А. Пильняк. – М., 2003. – С. 80.

17 Там же, С. 85.

18 Там же, С. 78.

следуют своим нравственным приоритетам, постигнутым интуитивно. Жить в любви и деятельности, давать жизнь другому – таково основное правило нравственных и свободных людей.

Исследуя внутренний мир человека, Б. Пильняк показывает, как личность самостоятельно, прислушиваясь к интуиции и инстинктам, преобразует себя. Опираясь на философские размышления Р. Штайнера, Б. Пильняк реализует в своем произведении художественную концепцию, согласно которой человеку дано преобразовать себя – подобно тому, как в семени растения заложена возможность стать целым растением. Растение преобразуется в силу объективной, заложенной в нем закономерности; человек же остается в своем состоянии несовершенства, если он сам не берется в материал преобразования и не преобразует себя собственной силой. Природа делает из человека только природное существо, общество – существо, поступающее сообразно законам; свободное существо может сделать из себя только он сам.

Постижение    философии    Р.    Штайнера    реализуется    в    творчестве Б. Пильняка   и   через   понимание   назначения   искусства.   Определяющий императив  Пильняка  «жизнь  должна  быть   как   искусство»  («Созревание плодов») генетически связан с философией Штайнера. Эта связь и подвела Б. Пильняка к убеждению, что высшая цель искусства – «познание духовного мира»  (Р. Штайнер).  В  литературе  художественно  воплощаются  результаты такого познания, а потому с помощью литературы, как считает Б. Пильняк, создаются духовные основы человеческого существования, духовные основы

«соборной» жизни.

Конечно, идея  соборности была  воспринята Б.  Пильняком во  многом через русскую философскую традицию. В России на рубеже XIX – XX вв. активизируется религиозная философская мысль. Новое рождение переживает философская категория соборности – понятие, на котором зиждется вся Российская истории, ментальность и культура. Не будучи человеком религиозным, Пильняк настолько увлекся идеей соборности, что вскоре она составила стержень философских размышлений писателя. Дополненная идеями

Р. Штайнера,  идея  соборности  создала  самобытную  антропологическую  и культурологическую концепцию в творчестве писателя.

Как бесспорная основа человеческого существования, понятие соборности постулируется в самых первых христианских источниках. «Верую… в едину, святую, соборную и апостольскую церковь», – читаем мы в Символе веры, который излагает основополагающие догматы христианской веры. У каждой логической или философской категории есть свой понятийный аппарат. Обращаясь к его рассмотрению в рамках заданной проблемы, нужно отметить, что понятие «принципы соборности» следует отличать от «принципа соборности». Несмотря на большую созвучность, необходимо разграничивать, идет ли речь о первоначалах соборности или о соборности как первоначале. Нас интересует именно принцип соборности как идея, которая приобрела вид логического понятия, являющегося не просто базовым в русской философии, но и  целостным,  внутренне  многообразным  проявлением  организации человеческого бытия.

Соборность – понятие русской философии, разработанное А. Хомяковым как учение о церкви . В работе «Хомяков и принцип соборности» С. Хоружий справедливо замечает, что соборность для Хомякова есть тождество единства и свободы, проявляемое в законе духовной любви, а сама свобода определяется как свобода самоосуществления к истине. Другие источники соборности – органичность,  благодать  и  любовь.  Связующая  сила  соборности  –  любовь, начало духовное и нравственное, носит благодатный характер. С. Хоружий уточняет, что «каждый из атрибутов Соборного Единства состоит в коренной связи с благодатью <…> и поэтому благодать – это не один из атрибутов, но самый источник соборности» 19. Таким образом, любовь и благодать – основные элементы соборного единства, отражающие понимание основ целостного единства нации и тех первоотношений, которые делают возможным существование общества и человека.

 См. консультации к разделу.

19 Хоружий С.С.  Хомяков и принцип соборности / С.С. Хоружий //  После перерыва. Пути русской философии.

– СПб., 1994. – С. 23.

Наш интерес к данному понятию обусловлен не столько религиозным аспектом, сколько реализацией, воплощением данного понятия в русской общественной мысли, воплощением идеалов единства в окружающей нас действительности и их отражением в литературе: «соборное начало во многом определяет особый подтекст великих произведений русской словесности различных исторических эпох и различных литературных направлений, отразивших этот архетип» 20.

Идея соборности была воспринята Б. Пильняком во многом через русскую

философскую традицию. И, прежде всего, путь в соборный мир открыла Б. Пильняку философия В. Соловьева, Н. Федорова, Н. Бердяева, основу которой составляет философия любви. Писатель считает, что любовь дана человеку во спасение, и тот, кто отвергает ее, обречен. В творчестве Б. Пильняка любовь сложна и многолика как сама жизнь. Прежде всего, это любовь к природе как первооснове человеческого бытия. Противоречивая в своей жестокости и милосердии,  дарующая  жизнь  и  отнимающая  ее  –  она  прекрасна.  Жизнь человека подчинена природному круговороту, и если бы не любовь, то мало чем отличалась бы от жизни зверя: «ведь человек не животное, чтобы любить как животное» 21. Но и человеческая любовь неоднозначна. Иногда это влечение сына к матери, стыдное и позорное, но непреодолимое (рассказ «Нижегородский откос»). Чаще у Б. Пильняка встречается физическая, телесная любовь, «энергия пола» – природная основа каждого человека. Нередко и платоническое чувство, трепетное благоговение перед женственностью и красотой, когда счастье – лишь

«прикосновение щеки к щеке» 22. Но наивысшее проявление любви, согласно

Б. Пильняку,  –  любовь  к  Родине.  Именно  в  ней  человек  реализуется  как личность свободная в своем чувстве преданности и любви к родному отечеству, народу, ответственная перед ними. Патриотизм – наивысшее нерассудочное проявление   любви,   объединяющее   нацию,   создающее   духовные   основы

20 Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе / И.А. Есаулов. – Пертрозаводск, 1995. –  С. 267.

21 Пильняк Б. Сочинения. В 3 т.  Т. 3 / Б. Пильняк. – М., 1994. – С. 145.

22 Там же, С. 192.

соборной жизни: «Я люблю русскую культуру, русскую – пусть нелепую – историю, ее самобытность, ее несуразность», «мне никто не имеет права сказать, что  он  больше меня любит и  понимает Россию»  23.  По  мысли Б. Пильняка, любовь в каждом из своих проявлений преображает человека, становится определяющим законом его жизни. И в конце своей творческой жизни писатель провозглашает любовь той нравственной субстанцией, без которой невозможно соборное бытие.

Философия Р. Штайнера и философия соборности, обогащая друг друга, породили в прозе Б. Пильняка жизненный и творческий императив – идею свободы. На ее значимость писатель неоднократно указывал в своих статьях и письмах. Категория свободы воплощена в творчестве писателя неоднозначно. В

«Голом годе», где одна из глав носит название «О свободах», одним из крайних проявлений свободы является анархия, «от которой тесно». Вседозволенность размывает этические нормы общества, лишая человека гармонии с самим собой, с окружающим миром. Поэтому гораздо чаще герои Б. Пильняка задумываются

«об иной свободе, – свободе изнутри, не извне», при которой душа остается

«свежей и тихой», внимательной ко всему живому24. Такая свобода – уход к природе, а значит, возвращение к себе, к своему «я», к первоосновам сущего: «И ночи, и дни, и рассветы, и солнце, и зной, и туманы, и грозы, – не знать своего завтра. <…> … и никогда у Андрея не было столько радости, радости бытия» 25. Дорогие сердцу автора герои приходят к свободе интуитивно, через нравственный  поступок,  в  основе  которого  –  любовь  к  ближнему,  к  самой жизни,  гармония  с  окружающим  миром.  Единство  «я»  с  миром,  по  мысли Б. Пильняка, становится спасительным для человека. Через единство с миром возникает духовное родство между всеми «индивидуумами», что и составляет основу соборного бытия. Нередко, чтобы достичь этого, героям Б. Пильняка приходится жертвовать собой. В романе «Голый год» ради жизни своих детей и близких люди переступают через себя, поступаются основами нравственности и

23 Пильняк Б. Мне выпала горькая слава… Письма 1915-1937 гг. / Б. Пильняк. – М., 2002. –  С. 166, 87.

24 Пильняк Б. Сочинения. В 3 т.  Т. 1 / Б. Пильняк. – М., 1994. – С. 67.

25 Там же, С. 64, 72.

морали: «Бабоньки, девоньки, – к вам! – говорит староста поспешным шепотом.

– Велел девок да баб, которые получше, посылать к им, к армейцам <…> Ничего не поделаешь, – говорит кто-то хмуро. – Хлеб, хлеб везем!» 26. Эта жертва во имя жизни демонстрирует единение людей на пути к общей цели. Телесное падение ведет к духовному прозрению.

Объединение людей в жизни «духа» – это та идея, которая стала повелительницей в творческом сознании Пильняка. Не случайно именно она обретет  теологическую  силу  в  романах  «Голый  год»,  «Машины  и  волки»,

«Волга впадает в Каспийское море». Весь романный цикл Б. Пильняка – это художественное отрицание «антисоборного» человеческого существования, и одновременно утверждение идеи о спасительном объединении человечества в жизни «духа».

Идея соборности лежит в основе культурологической концепции Пильняка. Художественная культура, по мысли писателя, представляет собой цельный и гармоничный мир, обладающий внутренним единством. И особенно катастрофическими бывают разрушения, когда в мир культуры врывается политика. В очерке «Заграница» Пильняк высказывает мысль о том, что культура дает миру духовное единство, а политика это единство отнимает. Культура и  политика, таким  образом, противоположности, и  борьба между ними воспринимается Пильняком как трагедия. Трагедия потому, что такая борьба порождает «центробежную силу», которая подтачивает единство, порожденное культурой.

Соборность не только декларируется, но и художественно воплощается через бесконечное обращение к опыту писателей-классиков и писателей- современников. Воспринимая творчество как бесконечное борение со словом и как трагедию «невыразимого» («чем ответственнее чувствования, тем бессильнее слова»), Б. Пильняк в то же время надеялся, что в этой трагедии творческого духа он не останется одиноким и найдет опору в писательской

«соборности». Писатель, по мысли Пильняка, может и должен ощутить в своем

26 Там же,  С. 133.

сознании присутствие всеобщего творчества и без всякого внутреннего напряжения слиться с многообразием «мы»: «Не важно, что я (и мы) сделал, – важно, что я (и мы) сделаем, подсчитывать нас еще рано: какая-то соборность нашего труда необходима (и была, и есть, и будет) <…> многие многое делают лучше меня, и я считаю себя вправе брать это лучшее или такое, что я могу сделать лучше <…> нам выпало делать русскую литературу соборно, а это большой долг» 27. В этом утверждении исследователь творчества Пильняка А. Ауэр видит отголоски древнерусской философии творчества, согласно которой книги, письменное слово воспринимались как всеобщее достояние. Исследователь считает, что, возможно, в этом сказалось воздействие древнерусской художественной традиции, к которой явно тяготел Б. Пильняк.

Очевидно,  что  идея  соборности  не  заслоняет  для  Б. Пильняка  право художника на свой собственный творческий поиск. Но, всячески утверждая свое, писатель не должен нигилистически относиться к чужому. Согласно Пильняку, чужое имеет не меньшее право на существование, чем свое. Индивидуальность в его творчестве помогает «соборности», а «соборность» способствует проявлению индивидуальности. Это еще раз доказывает, что идея соборности – определяющая в творчестве писателя.

В своем творчестве Б. Пильняк переосмысливает тысячелетнюю христианскую духовную традицию, являет ее в новой форме. Соборность Б. Пильняка лишена религиозности. Соборность выходит за рамки социума, не ограничивая личность в ее связях с окружающей действительностью, приводит к духовному единению человека с природой, причем не только окружающей его, но и своей внутренней природой, что еще более важно для Б. Пильняка.

Говоря о философии творчества Б. Пильняка, нельзя обойти вниманием историософскую концепцию – основную составляющую художественного наследия писателя. Впервые обратил внимание на сложность и неоднозначность философии истории в творчестве писателя А. Воронский: «что-то не сведенное к

27 Пильняк Б. Человеческий ветер: романы, повести, рассказы / Б.А. Пильняк. – Тбилиси, 1990. –  С. 192.

одному мировосприятию, художественно не законченное и недодуманное есть во всем этом» 28. Литературный критик связал это с «внутренней несогласованностью и дисгармоничностью» самого художника. Литературоведение современности продолжает изучение историософской концепции писателя (А. Ауэр, Н. Грякалова, И. Шайтанов и др.).

Обостренный интерес Б. Пильняка к истории очевиден. Исторические экскурсы являются неотъемлемой чертой пильняковской поэтики. Со страниц его прозы перед читателем встают образы старой Москвы: Кремль с его казенными домами и церквами, монастыри, обулыженные улицы с нищими, юродивыми, кабацкими ярыгами. В воздухе царит аромат полыни. Этот запах – крепкий, дурманящий, бодрящий – увлекает в прошлое-сказку, былинную Русь, в то время, когда человек был естественен, свободен, прост, близок к природе.

Б. Пильняк очень чуток к природе. Природа составляет философскую, нравственную, эстетическую основу его произведений. Подобно человеку, она двойственна, противоречива. Постичь ее – значит раскрыть величайшую тайну, насладиться поэзией: «А роса в ту ночь медвяна и лекарна, трава силу имеет особенную, целебную. И цветет в ту ночь, братцы, папоротник. А идти в этот лес надо с оглядкою, братцы, потому переходят той ночью деревья с места на место…»  29.  Но,  в  то  же  время,  природа  у  Б. Пильняка  звериная,  буйная, жестокая, лишенная мягких, ласковых тонов. Это исконная природа Руси – противоречивая, объединившая в себе поэзию свадебных песен, вой волков и звериные святки. Но Россия для писателя не ограничивается пространством и поэзией  фольклора.  «Как  заложилось  государство  наше  Великороссия?  –

начало истории нашей положено в разгроме Киевской Руси, – от печенегов таясь, от татар, от при и междоусобья княжеских, в лесах, один – на – один с весью и чудью, – в страхе от государственности заложилось государство наше»

30. Историософия писателя противопоставляет и вместе с тем сопрягает два

одинаково стихийно-иррациональные начала – исконно русское и монгольское,

28 Воронский А. К. Литературные портреты / А.К. Воронский // Избранные статьи о литературе. – М., 1982. – С.

86.

29 Пильняк Б. Сочинения. В 3 т.  Т. 1 / Б. Пильняк. – М.:, 1994. – С. 83.

30 Пильняк Б. Сочинения. В 3 т.  Т. 1 / Б. Пильняк. – М., 1994. – С.  54 - 55.

восточное. Русская медлительность и искренность легко уживается с монгольской хитростью и коварством, азиатское бессознательное сливается со славянской  рассудочностью.  Б. Пильняк  словно  воскрешает  старую  тихую Русскую Азию, идеализирует ее свободу, душевный простор.

Обращаясь к  азиатским корням русской культуры, Б.  Пильняк протестует против культуры Запада: «Я много был за границей, и мне было сиротливо там. <…> И все мертво, сплошная механика, техника, комфортабельность. <…> Механическая культура забыла о культуре духа, духовной.  <…>   Европейская  культура  –   путь   в   тупик»   31.   По   мысли Б. Пильняка,  европейская  культура  извратила  истинную  Русь,  разрушила гармоничное единство человека и природы. Главным виновником этих необратимых последствий писатель считает Петра I, который «оторвал Россию от России» 32. В публицистике («Заказ наш») и художественной прозе («Голый год», «Его величество Kneeb Piter Komandor» и др.) Петр I изображается как ненужная  издевка  над  Россией,  нечто  глубоко  противное,  наносное.  Это

«человек, абсолютно не имевший чувства ответственности, презиравший все, до конца жизни не понявший ни исторической логики, ни физиологии народной жизни» 33. Насильственно насаждаемая им культура породила интеллигенцию, оторванную от народной жизни, деспотизм и государственность, от которой,

«как от чумы, бежали» русские мужики 34. Поэтому так восторженно встречает

Б. Пильняк    октябрьскую    революцию,    сбросившую    двухвековой    гнет, вернувшую русскому человеку свободу и ощущение настоящей допетровской, былинной  Руси:  «в  России  не  было  радости,  а  теперь  она  есть»  35.  Но революция – это не просто «прыжок в русский XVII век», не возвращение в прошлое, а уже иная, еще непонятная Россия, в которой довременное прошлое парадоксально смыкается с откровениями будущего. «Кожаные куртки» – те же

31 Там же, С.  53.

32 Пильняк Б.А. Заказ наш / Б.А. Пильняк // Возвращение: сб. ст. – М., 1991. – Вып. 1. – С. 254.

33 Пильняк Б. Сочинения. В 3 т.  Т. 1 / Б. Пильняк. – М., 1994. – С.  437.

34 Там же,  С. 55.

35 Пильняк Б. Сочинения. В 3 т.  Т. 1 / Б. Пильняк. – М., 1994. – С.  54.

богатыри,       но        только иной   революционной        эпохи, в          которых          по-новому раскрывается бунтарский дух русского мужика.

Очевидно, что историософия Б. Пильняка не имеет четкой хронологии, а получает символическое выражение, подчеркивая искренний интерес писателя к прошлому и будущему России. Своеобразное осмысление хода истории в творчестве Б. Пильняка обусловливает различную степень присутствия автора в пространстве художественного текста, выполняет жанрообразующую функцию. В зависимости от целевой установки автор присутствует в пространстве художественного текста как очевидец, неравнодушный наблюдатель, активный участник судьбоносных и драматических событий своей страны.

Творчество Б. Пильняка свидетельствует, что русская литература  1920-х годов дает богатый материал для внедрения новаций русской и западноевропейской философской мысли XX века. Плюрализм философских идей этого периода позволяет приблизиться к пониманию творческого наследия художника Б. Пильняка, проследить становление и развитие взглядов писателя на человека и его природу. Художественное творчество писателя, личность и задачи художника, тематика произведений во многом обусловлены философскими взглядами Б. Пильняка. Все его творчество свидетельствуют о глубоком интересе к философии А. Бергсона, Ф. Ницше, А. Шопенгауэра. Но если индивидуалистическая западноевропейская философия, преломляясь в творчестве писателя, находит свое воплощение в частных размышлениях о человеке, своеобразии его внутреннего мира и психики, то категория соборности, противостоя эгоизму и разобщенности социума, становится ведущей составляющей творчества Б. Пильняка. Философские размышления Н. Бердяева, В. Соловьева и других русских мыслителей, сопряженные с идеями Р. Штайнера, позволяют утверждать, что философия XX века, интерес писателя к  истории  своей  страны  способствовали  созданию  самобытной историософской, антропософской и культурологической концепции Б. Пильняка, объединению художественного творчества и жизнетворчества писателя. Все это в совокупности существенным образом предопределило и

повлияло  на  творческую  судьбу  писателя,  в  том  числе  и  на  характер  его жанровых поисков и открытий.




Страница: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |

Оцените книгу: 1 2 3 4 5

Добавление комментария: